Насилие в средствах массовой информации. Воздействие средств массовых коммуникаций на поведение личности. Проблема использования в них сцен секса и насилия

Влияние средств массовой информации: порнография и сексуальное насилие

Увеличение в период с 1960 г. до начала 1990-х гг. числа преступлений, совершенных с применением насилия вообще и рост подростковой преступности в частности, заставили нас задуматься над вопросом: в чем причина? Какие социальные силы вызвали этот шквал насилия?

Известно, что алкоголь способствует агрессивному поведению, но с 1960 г. потребление спиртных напитков практически не изменилось (McAneny, 1994). Другие биологические факторы (тестостерон, наследственность, нейротрансмиттеры) хоть и влияют на агрессивность, но не способны объяснить серьезные культурные изменения. Не является ли, в таком случае, волна насилия следствием набирающих силу индивидуализма и материализма? Или пропасти между могуществом богачей и бесправием бедняков, которая все время увеличивается? Или уменьшения числа полных и роста числа неполных семей, в которых нет отцов? Или влияния средств массовой информации, которые с возрастающим упорством пропагандируют насилие и ничем не сдерживаемую сексуальность? Последний вопрос возник в связи с тем, что рост преступности и сексуального насилия совпал с ростом интереса массовой информации к сюжетам о насилии и сексе. Можно ли назвать эту корреляцию случайностью? Каковы социальные последствия порнографии (которую толковый словарь Уэбстера [Ной Уэбстер (Noach Webster) (1758-1843) — прославленный американский лексикограф, автор всемирно известных словарей. — Примеч. перев.] определяет как эротические изображения, предназначенные для того, чтобы вызвать у зрителя сексуальное возбуждение)? Каковы последствия демонстрации жестокости на кино- и телеэкранах?

Изучая порнографию, социальные психологи обращали основное внимание на изображение сексуального насилия. Как правило, типичная сцена сексуального насилия — это сцена, изображающая мужчину, принуждающего женщину к половому акту. Поначалу она сопротивляется и старается избавиться от насильника. Но по мере того как ее охватывает сексуальное возбуждение, ее сопротивление сходит на нет. В конце концов она впадает в экстатическое состояние и молит о продолжении. Каждому из нас доводилось читать непорнографическое описание подобной сцены или видеть ее непорнографическую версию: она сопротивляется, он настаивает. Сильный мужчина обнимает и целует сопротивляющуюся женщину. Через секунду руки, которые только что отталкивали его, уже крепко обнимают его, а не сдерживаемая более страсть разбивает вдребезги ее сопротивление. Героиня романа «Унесенные ветром» Скарлетт О’Хара отбивалась руками и ногами, когда Ретт Батлер нес ее в постель, а не успев проснуться, запела.

По мнению социальных психологов, демонстрация подобных сцен, в которых мужчина выходит победителем из схватки с женщиной и при этом возбуждает, способна:

1) исказить представление зрителей о реальной реакции женщины на сексуальное насилие;

2) усилить мужскую агрессию в отношении женщин (по крайней мере, в лабораторных условиях).

Искажение восприятия сексуальной реальности

Можно ли утверждать: демонстрация сексуального насилия поддерживает миф о том, что некоторые женщины ничего не имеют против сексуального насилия и что женское «нет» на самом деле означает «да»? Чтобы ответить на этот вопрос, Нейл Маламут и Джеймс Чек показывали мужчинам, студентам Университета Манитобы, либо две фильма без сексуальных сцен, либо два фильма со сценами умеренного сексуального насилия (Malamuth & Check, 1981). Спустя неделю после этого, когда другой исследователь проводил опрос на эту тему, оказалось, что зрители из второй группы более терпимо относятся к насилию в отношении женщин. Обратите внимание на то, что «сексуальное сообщение» (а именно то, что многим женщинам нравится, когда ими «овладевают»), было завуалированным, а потому у него было мало шансов вызвать контраргументы. (Вспомните главу 7 и то, что спорная информация более убедительна тогда, когда сообщается как бы невзначай, а потому не вызывает возражений). Принимая во внимание частоту, с которой нам демонстрируют сцены, изображающие женщин, сопротивление которых тает, стоит им только оказаться в объятиях настойчивого мужчины, не приходится удивляться тому, что некоторые женщины нередко верят, будто какие-то другие женщины могут даже получать удовольствие от подобных отношений, хотя к ним самим это не относится (Malamuth et al., 1980). «Чтобы я уступила мужчине только потому, что он сильнее меня?! Да никогда в жизни!» Изнасилование не только очень травмирует психику, но нередко причиняет вред сексуальному здоровью и репродуктивным функциям женщины (Golding, 1996).

Последствия демонстрации сцен насилия во многом аналогичны. Мужчины, которым показывали такие фильмы, как «Техасская резня. Орудие преступления — пила», становились нечувствительными к жестокости и были менее склонны сочувствовать жертвам изнасилования (Linz et al., 1988, 1989). Проведя три вечера за просмотром фильмов со сценами сексуального насилия, зрители-мужчины, участники эксперимента Чарльза Маллина и Дэниела Линца, постепенно начинали воспринимать сцены изнасилования и массовых убийств более спокойно (Mullin & Linz, 1995). Спустя три дня они продемонстрировали менее сочувственное (по сравнению с теми, кто не смотрел этих фильмов) отношение к жертвам домашнего насилия и признавали травмы, полученные ими, менее серьезными. По словам исследователей Эдуарда Доннерстейна, Дэниела Линца и Стивена Пенрода, если бы какой-нибудь злодей задумал сделать так, чтобы люди спокойно воспринимали страдания и унижения женщин, лучшее, что могло бы прийти ему в голову, — это все чаще и чаще демонстрировать подобные фильмы (Donnerstein, Linz & Penrod, 1987).

Агрессия в отношении женщин

Есть все основания считать, что порнография может подталкивать мужчину к агрессивным действиям в отношении женщин. О том, что такую возможность исключать нельзя, свидетельствуют результаты корреляционных исследований. По данным Джона Курта, когда в 1960-е и 1970-е гг. порнография становилась все более и более доступной, во всем мире возрастало количество изнасилований; исключение составили только те страны и регионы, в которых ее распространение контролировалось (Court, 1985). (Такие исключения из этого правила, как Япония, где «жесткое порно» доступно, а число изнасилований невелико, напоминают нам о том, что другие факторы тоже важны.) На Гавайях между 1960 и 1974 г. число ставших известными случаев изнасилования возросло в 9 раз; после того как на распространение порнографической продукции были наложены временные ограничения, ситуация стала меняться в лучшую сторону, однако когда ограничения были сняты, число изнасилований вновь пошло вверх.

Авторы другого корреляционного исследования, Ларри Бэрон и Мюррей Страус, обнаружили, что число изнасилований в каждом из 50 штатов коррелирует с уровнем продаж таких журналов откровенно сексуальной направленности, как Hustler и Playboy (Baron & Straus, 1984). Авторами были проанализированы и другие факторы, например процент молодых мужчин в населении штатов, но положительная корреляция сохранилась. Аляска занимает первое место как по количеству продаваемых журналов, так и по числу изнасилований, следом за ней по обоим параметрам идет Невада.

Во время допросов и канадские, и американские сексуальные маньяки признавались в своем пристрастии к порнографии. Так, по свидетельству Уильяма Маршалла, насильники и педофилы из Онтарио проявляют значительно больший интерес к порнографии, чем нормальные мужчины (Marshall, 1989). Результаты исследований, проведенных ФБР и Департаментом полиции Лос-Анджелеса, свидетельствуют о повышенном интересе к ней серийных убийц и большинства растлителей малолетних соответственно (Bennett, 1991; Ressler et al., 1988). Разумеется, подобная корреляция не является доказательством того, что порнография является одной из причин,способствующих изнасилованиям. Не исключено, что увлечение насильников порнографией — всего лишь симптом, а не причина их патологической девиантности. Более того, имеющиеся данные неоднозначны: согласно результатам некоторых исследований, знакомство с порнографией (включая и знакомство с ней в детском возрасте) не коррелирует с сексуальной агрессивностью (Bauserman, 1996).

Хотя в лабораторных условиях исследователи имеют возможность наблюдать за поведением испытуемых в течение короткого периода времени, все же эксперименты, условия проведения которых контролируются, позволяют им выявлять причины и следствия. Результаты проведенной ими работы обобщены в заявлении, единогласно принятом 21 ведущим специалистом в области социальных наук: «Порнографические материалы, пропагандирующие насилие, усиливают агрессивное поведение в отношении женщин» (Koop, 1987). Один из этих ученых, Эдуард Доннерстейн, провел эксперимент, в котором приняли участие 120 мужчин из Университета штата Висконсин (Donnerstein, 1980). Разделив испытуемых на три группы, он показал одной из них нейтральный фильм, другой — эротический и третьей — агрессивно эротический со сценой изнасилования. Затем испытуемые, якобы в рамках нового эксперимента, «обучали» помощника экспериментатора (мужчину или женщину) бессмысленным слогам; за неправильные ответы «учеников» наказывали ударами электрического тока. Мужчины, смотревшие фильм со сценой изнасилования, наказывали нерадивых «учеников» значительно более жестоко, особенно если злились и если «жертвой» была женщина (рис. 10.7).

Рис. 10.7.После просмотра фильма со сценой сексуального насилия мужчины, студенты университета, «наказывали» своих нерадивых учеников, и в первую очередь женщин, более сильными ударами электрического тока, чем до просмотра. (Источник: Donnerstein, 1980)

Если вас волнует этическая сторона проведения подобных экспериментов, можете не сомневаться, что исследователи отдают себе отчет в том, насколько противоречивы и сильны переживания их участников. И поэтому ими становятся только люди, сознательно согласившиеся на это после того, как им была предоставлена вся необходимая для этого информация. Более того, по завершении эксперимента исследователи развенчивают все мифы, которые пропагандируют показанные ими фильмы. Хочется надеяться, что подобная практика способна разрушить распространенное заблуждение о том «наслаждении», которое якобы получают жертвы насильников. Судя по результатам исследований, проведенных Джеймсом Чеком и Нейлом Маламутом с участием студентов университетов Манитобы и Виннипега, эти надежды оправдываются (Check & Malamuth, 1984; Malamuth & Chec, 1984). Те из их испытуемых, с которыми после прочтения ими эротических рассказов с описанием изнасилований провели серьезную, аргументированную беседу, стали меньше доверять мифу о том, что «изнасилование доставляет женщине удовольствие», чем испытуемые, не смотревшие порнофильма.

Оправданием для подобных экспериментов служит то, что они преследуют не только научные, но и гуманитарные цели. В ходе проведения тщательного общенационального опроса женщин 22% респонденток сообщили о том, что становились жертвами сексуального насилия со стороны мужчин (Laumann et al., 1994). Проведя опросы 6200 студенток колледжей из всех штатов и 2200 работающих женщин в штате Огайо, Мэри Косс и ее коллеги (Koss et al., 1988, 1990, 1993) выяснили, что 28% женщин пережили то, что на юридическом языке называется изнасилованием или попыткой изнасилования (хотя большинство женщин не называют изнасилованием принуждение к половому акту во время свидания или со стороны знакомого человека; женский сценарий изнасилования — это, как правило, насилие со стороны незнакомого человека [Kahn et al., 1994]).

Опросы, проведенные в других индустриально развитых странах, дали аналогичные результаты (табл. 10.1). Три из четырех изнасилований посторонними и едва ли не все изнасилования знакомыми не попадают в поле зрения полиции. А это значит, что известная нам статистика изнасилований занижена и не отражает истинных масштабов сексуального насилия. Более того, значительно большее число женщин — в одном из опросов студенток колледжей это половина респонденток (Sandberg, et al., 1985) — сталкивались с сексуальным насилием в той или иной форме во время свиданий, а еще большее число становились объектами вербального сексуального насилия и сексуальных домогательств (Craig, 1990; Pryor, 1987).

Таблица 10.1. Статистика изнасилований

Насилие в средствах массовой информации

Насилие в средствах массовой информации — это тема постоянных дискуссий. Сериалы, фильмы и видеокассеты изобилуют сценами насилия. Независимо от того, имеем ли мы дело с «Рэмбо», «Классом 84» или криминальной хроникой, насилие — постоянный гость в наших средствах массовой информации. Мы ежедневно можем созерцать убийства, нападения, драки, разрушения на экране нашего телевизора. Дети сталкиваются с этими воплощениями ужаса уже в самом раннем возрасте. Агрессивные импульсы широко представляют и различные компьютерные игры, в которых убивают людей, сбивают самолеты или даже инсценируются атомные войны. Подобные игры нас пугают. Нас шокирует, что в качестве средства для абреакции нашей игровой потребности не находится ничего лучшего, кроме лицезрения на экране этих ужасающих событий. Неужели это не оказывает на наших детей разрушительного влияния, проходит бесследно для их психики?

Решение этого вопроса вызывает жаркие дискуссии. Согласно данным исследований, показ сцен насилия по телевидению приводит к повышению «зараженности» агрессией. Однако, строго говоря, данные исследований свидетельствуют всего лишь о повышении возбудимости и склонности к участию в военных играх. Становятся ли дети в своей повседневной жизни более агрессивными и неуправляемыми — неизвестно. В связи с вопросом о влиянии СМИ на психику детей можно сказать следующее.

Определяющим в данном случае является характер реакции детей на сцены насилия, их впечатление и возникающие в связи с этим психологические процессы. Считать, что ребенок имитирует сцены, увиденные им на экране телевизора в масштабе один к одному, было бы крайним упрощением. Если бы примеры были настолько заразительны, школьные занятия имели бы гигантский успех у детей. Их реакции на сцены агрессии, транслируемые по телевидению, неоднозначны. Непосредственное подражание — всего лишь одна из форм реакций.

Другой известной формой реагирования является неприятие. Сцена насилия выглядит настолько отталкивающе, что ребенок отказывается ее воспринимать. Он зажмуривает глаза, сосредоточивается на позитивных аспектах фильма и не обращает внимания на насилие. Такое поведение служит ему защитой. Подобная спонтанная реакция характерна для весьма многих детей. Ужасное не фиксируется сознанием.

Следующей формой реакции является виртуализация: при виде сцены насилия дети спрашивают себя, имеют ли они дело с реальностью или фикцией. Утверждение фильма в качестве фикции позволяет им смотреть его без ущерба для своей психики. Все, что разыгрывается у них на глазах, не многим отличается от сказки. Ужасающая история, леденящая кровь в жилах, — это правда, но какое отношение она имеет к реальности? Дети проявляют необычайную чуткость к фальши и, следовательно, умение отличать реальное от вымышленного с самого раннего возраста. Они без особого труда отличают подлинное от присочиненного сценаристом. Насилие, виденное в фильмах, как правило, попадает в категорию вымышленного. Негативное воздействие подобных сцен на сдерживающие центры чаще всего минимально, хотя они и приводят детей в некоторое возбуждение.

К следующей форме реакции следует отнести отвращение. Многие дети при созерцании сцен насилия мыслят моральными категориями: они возмущаются, пугаются, их неприятие насилия обостряется. В случае подобного вида реакции у детей усиливаются не агрессивные тенденции, а напротив, отрицательное отношение к насилию. Фильм освежает проблему, которая касается их лично и решать которую приходится им самим.

Наконец, есть род поведения, сводящийся к подражанию. Дети этой категории ищут в фильмах образцы для подражания. Увиденное претворяется ими в жизнь. Три 3-классника насильно привели к себе домой девочку. Пользуясь отсутствием родителей, они привязали ее к постели и вознамерились ее «трахать». О том, что это такое, у них были самые смутные представления. Они, не раздеваясь, попытались лечь на девочку сверху и совершить толчкообразные движения.

Понятно, что образцом для подобного поведения послужила соответствующая сцена на видео. Данный случай имитации изнасилования без сексуального действия как такового — следствие стремления к подражанию. Мальчики хотели повторить сцену, запечатленную ими на видео. Видеофильм пробудил дремлющие в них инстинкты.

Видеопродукция и сцены насилия, зафиксированные СМИ, способны воздействовать на детское сознание. Вопрос лишь в том, какова в действительности степень оказываемого ими воздействия и насколько они способствуют усилению агрессивности. Служат ли видеофильмы своеобразной школой агрессивного поведения для детей, или их роль сводится всего лишь к абреакции уже накопившихся агрессивных импульсов?

Трое других 3-классников в среду похитили после уроков свою одноклассницу. Они притащили ее на ферму и заперли в загон для кроликов. Ей было сказано, что теперь ее повесят. Ей протолкнули в щель между досками кусок черствого хлеба, опрыскали ее водой и заявили, что это была ее предсмертная трапеза. На глазах у онемевшей от страха девочки они привязали канат к перекладине перекрытия и велели ей приготовиться: наступил ее последний час.

Несмотря на то, что мальчики в итоге отказались от исполнения своего намерения, переживание этих действий было для девочки крайне тяжелым. Когда мальчиков впоследствии спросили, что навело их на мысль повесить свою одноклассницу, они смущенно ответили: «Рассказ в воскресной школе». Учительница воскресной школы рассказала детям историю, каждого из героев которой в наказание привязывали к позорному столбу и вешали. Вопреки намерениям учительницы дети сделали из истории свой вывод, решив, что это средство устранения от неугодных им лиц. Поскольку они отнесли эту девочку к категории неугодных, было решено исполнить задуманное.

Однако изучение истории жизни этих мальчиков выявило у них наличие уже имеющихся отчетливых агрессивных тенденций. Лидер этой группы мальчиков еще в детском саду отличался повышенной агрессивностью в общении со своими сверстниками: однажды он с силой ударил курткой по голове одну девочку, она с плачем убежала домой и отказалась вернуться в этот день обратно.

Данный пример показывает, что СМИ являются далеко не единственным фактором воздействия на психику детей; объяснять акты насилия исключительно негативным влиянием просмотра жестоких сцен было бы крайним упрощением. Имеющиеся у многих детей агрессивные тенденции и наслаждение, получаемое ими от их удовлетворения, толкает их на поиски героев, под маской которых им было бы легче проявлять свои агрессивные наклонности. Их агрессивный потенциал ищет форму для своего выхода. Определяющим является не степень изображенного насилия, а степень вовлеченности в него ребенка, то, под каким углом он его воспринимает, сам характер его восприятия. С чем мы имеем дело: с отторжением, акцентированием вымышленности инсценировки с последующим дистанцированием или перед нами отчетливое стремление к подражанию? Представление о том, что дети слепо копируют сцены насилия, психологически наивно и зиждется на упрощенном понимании детской души. Детская психика слишком многослойна для того, чтобы чисто пассивно усваивать агрессивный импульс. В ее распоряжении целый спектр возможных психических реакций — прямое подражание герою-насильнику — только одна из многих. Как правило, оно связано с наличием уже имеющихся у ребенка агрессивных тенденций и поисков им героя, агрессивным подвигам которого можно было бы подражать.

Данный случай показывает, что прототипы применения насилия могут черпаться из самых неожиданных источников. Называть видеофильмы и СМИ главными виновниками усиления агрессивности детей и подростков — явное упрощение. Имитация видеосцен не мешает детям искать в своем окружении или в соответствующих условиях среди своих близких возможности для абреакции своих латентных агрессивных тенденций. Изображение сцен насилия в видеофильмах или СМИ оказывают фатальное воздействие только в случае их востребованности сознанием ребенка, ищущим образцы для своего поведения в сфере насилия. За исключением определенных видеофильмов, сбываемых на черном рынке, с изображением сцен, шокирующих даже взрослых, действие видеофильмов и образов СМИ на детское сознание само по себе относительно безобидно. Иное действие производят они на трудных, слабовольных и крайне агрессивных детей. Если для детей со здоровой психикой при виде ужасного на экране характерно либо дистанцирование (осознание нереальности демонстрируемого на экране), либо вытеснение или стремление закрыть глаза на все страшное, видимое на экране, неуравновешенные дети видят в этом возможность выхода для своих агрессивных тенденций. Не будучи причиной детской агрессивности, насилие в СМИ тем не менее является оправданием для некоторой части молодежи. Подобные дети идентифицируют себя с Ниндзя или хоумбоями в силу своего стремления найти роль, позволяющую им абреагировать скрытые агрессивные тенденции. Фильмы ужасов и сообщения о катастрофах в СМИ являются источниками образов и фантазий для отчаявшихся, социально обездоленных и беспризорных детей. Надежда на то, что запрет фильмов ужасов остановит волну насилия, крайне наивна. Как уже было видно на примере воскресной школы, сцены, ролевые установки и образы, связанные с применением насилия, могут быть найдены в любой обстановке. Дети и подростки с соответствующей мотивацией ищут их повсюду и стремятся к их имитации. Сдерживающие центры подавляют не только образы фильмов ужасов, но и стремление к имитации увиденных сцен насилия. У детей со здоровой психикой встреча с насилием в СМИ отнюдь не приводит к немедленному крушению их моральной надстройки.

Фильмы ужасов и компьютерные игры предъявляют новые требования к родителям и учителям в плане воспитания детей. Как раньше при обучении детей правилам поведения на улице, нам нужно научить их ответственному обращению с этими играми и СМИ. Предание этих игр и фильмов ужасов анафеме грозит потерей контроля над этим миром переживаний и опыта ребенка. Излишне морализаторская, осуждающая эту игру позиция взрослых приводит к уклонению детей от любого обсуждения этой темы со взрослыми. Взволнованное и озабоченное отношение взрослых кажется им истерией. В силу наличия у подавляющего числа детей и подростков безошибочного умения отличать реальность от вымысла запреты и нотации не вызывают у них ничего, кроме зевоты. «Это ваша проблема» — думают они про себя и спокойно отдаются очарованию насилия, сквозящему в этих играх. Единственным следствием неуступчивости и непримиримости родителей является то, что дети замыкаются в себе, потеряв желание делиться с родителями своими интересами. Родители и педагоги получают возможность доступа в эту область интересов своих питомцев только в том случае, если ни во что не вмешиваются. Это означает, что вместо того чтобы рвать на себе волосы и приходить в ужас, они сами знакомятся с видеопродукцией и принимают участие в компьютерных играх и только после этого обсуждают свои впечатления с детьми. Одно дело — выразить собственное восхищение или ужас, другое дело — показать, какую позицию следует занять в отношении данного способа убивать время. Наилучшим следует признать разумный подход, при котором компьютерные игры воспринимаются не в качестве сатанинского наваждения, а в качестве формы времяпрепровождения, позволяющей ощутить агрессивные тенденции и очарование насилием в самом себе. Дети должны почувствовать, что родители тоже ощущают в себе насилие как возможный стереотип поведения и вынуждены постоянно подавлять его.

Пропаганда насилия и жестокости в средствах массовой информации (криминологический аспект)

Клочкова А.В., кандидат социологических наук.

Террористические акты в США привели к определенной переоценке ценностей как в самой Америке, так и во всем мире. Изменилось, в частности, отношение к нравственному содержанию культуры, акцент был перенесен на созидательное начало. В долгий ящик были отложены произведения, переполненные живописанием насильственных сцен, несущие в себе разрушение личности. После 11 сентября 2001 г. Россия оказалась в числе первых по показу фильмов, изобилующих сценами насилия и жестокости. Даже захват Театрального центра чеченскими террористами и трагическая гибель заложников ни к каким позитивным сдвигам не привели. Во всем мире существуют корпоративные хартии журналистов, основной заповедью которых является принцип “Не навреди”. В России же журналистам, как правило, неведомы ответственность и самоограничение. Напротив, превалирует явное стремление в погоне за сенсацией выдать любую шокирующую информацию, не задумываясь о ее проверке. Побороть искушение стать действующим лицом чрезвычайной ситуации крайне сложно. Далеко не все журналисты осознают необходимость анализировать возможные последствия своей профессиональной деятельности, в частности воздействие на общественное сознание. При этом любое выступление против засилья жестокости, насилия и безнравственности в СМИ пытаются объявить посягательством на свободу слова, массовой информации, на свободу творчества и самовыражения. В то же время специалисты в области теории воздействия обеспокоены интенсивным информационным загрязнением окружающей среды, представляющим угрозу духовной безопасности нашего населения.

В последнее время наиболее популярными стали сериалы и художественные фильмы, главными героями которых являются представители криминального мира. Уже не вызывает сомнений политическая ангажированность многочисленных телевизионных проектов криминальной проблематики. Иначе чем можно объяснить засилье на телеэкране сериалов о “тяжелой” жизни преступных авторитетов, бандитов, воров, “братков” и околокриминальных слоев населения? Характерной чертой этих произведений является исключительная правильность и порядочность главных героев, в отличие от милицейских сериалов, в которых представители Фемиды зачастую и выглядят, и ведут себя нелицеприятно.

Впервые проблема сращивания криминального мира и власти была поставлена в “Ворах в законе” (1988). В качестве примера последних лет, где правоохранительные органы уже открыто служат бандитам, можно привести следующие картины: “Ширли-Мырли”, “День рождения Буржуя”, “Бандитский Петербург”, “Линия жизни”. Правда, затмил все вышеназванное новый сериал “Бригада”. Блестяще подобранный состав актеров, злободневная проблематика, захватывающая сюжетная линия, профессиональная режиссерская работа и берущее за душу музыкальное сопровождение подняли его рейтинг до небывалых высот и привели к телеэкранам миллионы телезрителей. Чему может научить молодежь этот фильм? Ответ однозначен – агрессии. Известно, что агрессивное поведение не является врожденным, а приобретается в процессе научения, а наблюдение сцен агрессии повышает общий уровень насилия в обществе. Учеными-криминологами как прогнозировались, так уже и подтверждаются факты создания в регионах бригад и совершения ими отдельных преступлений, аналогичных изображенным в сериале.

Что же привлекает в образе главного героя? Естественность (С. Безруков не играет, а живет этой ролью), обаяние, душевность, благородство, преданность, сила духа, умение отвечать за свои поступки и брать ответственность на себя – и это лишь основные качества, в первую очередь бросающиеся в глаза, при этом трудно выделить хоть какие-либо его недостатки. Главный герой предстает перед нами как преданный друг, любящий муж и отец. Основной акцент делается на высокодуховные качества его натуры так, что мы забываем, что речь идет о преступнике. Этому способствует еще и тот факт, что основные преступления остаются за кадром, а перед нами разворачиваются в основном лишь высокие взаимоотношения в среде бандитов. В то же время отрицательным героем, его антиподом выступает представитель правоохранительных органов, образ которого настолько отвратителен, что еще более оттеняет блеск главного героя. Итак, налицо, с одной стороны, объект для подражания, а с другой – явное противопоставление двух полярных типов: образа врага народа, преследователя и обидчика обывателя в лице представителя правоохранительных органов и “светлого” образа преступного авторитета. Данная тенденция характерна как для телевизионных программ, так и для газетных публикаций, где сотрудники правоохраны, как правило, представляются корыстными, продажными, использующими в личных целях свое служебное положение и обирающими граждан, а “братки” и “паханы” предстают перед нами в обличье защитников обездоленных, убогих либо пострадавших от конкурентов, официальных властей или тех же правоохранительных органов. Чаще всего дифирамбы звучат из уст журналистов в адрес “воров в законе”, руководителей преступных сообществ, “крестных отцов” российской мафии. Таким образом, такие фильмы, как “Бригада”, вызывающие повышенный общественный интерес, с точки зрения криминологии, играют крайне негативную социальную роль, т.к. романтизируют образы представителей криминального мира, представляют их в качестве образца для подражания и дискредитируют работников правоохранительных органов.

А как к проблеме героя нашего времени и к страсти демонстрации в СМИ разнообразных аномалий и патологий относятся сами деятели культуры? “Нет сегодня героя, – считает Л. Филатов, – а то, что нам преподносится под этим соусом, – это маленькие параметры благородства. Чуть человеческого в нечеловеке” . В своем интервью всеми любимый артист обращает внимание и на последствия этого шквала негативной информации: “. количество пошлых и бездарных произведений множится с такой удручающей скоростью, что скрыться от них невозможно. Это ужасно, это формирует вкус нации”. Данное высказывание еще раз подтверждает тот факт, что не только спрос рождает предложение, но и в не меньшей степени предложение способствует появлению и формированию самого спроса. И то, что мы вынуждены потреблять в качестве информации, переделывает и трансформирует нас самих, оказывая влияние и на наше подсознание. Постоянные убийства, катастрофы, трупы сыплются на нас как из рога изобилия с телеэкранов и из периодических изданий. “Нельзя приучать мозги к тому, что это норма. Лучше этому сострадать”, – отмечает Л. Филатов и добавляет, что внутренний ограничитель – “это привилегия людей талантливых”.

Время дураков уходит? // Аргументы и факты. 2002. N 38. С. 17.

В настоящее время специалистами фиксируется процесс нарастающей криминализации общественного сознания. Это связано с криминогенной деформацией ценностно-нормативной системы общества, размыванием и девальвацией социально позитивных ценностей, установок, стереотипов поведения, нравственных идеалов людей. Он сопровождается широким распространением среди законопослушных слоев населения антиобщественных взглядов, представлений и установок, допускающих, оправдывающих, поощряющих, либо открыто провоцирующих нарушения уголовно-правовых запретов. В общественном мнении культивируются ценности и нормы криминальной среды, стереотипы правонарушающего, в том числе преступного поведения, якобы оправданного материальными, моральными, социальными, экономическими, политическими и иными соображениями .

Подробнее см.: Клочкова А.В., Пристанская О.В. Информационные предпосылки криминализации сознания. Вестник МГУ. Серия “Право” С. 27 – 38.

Проводимое нами начиная с 1995 г. криминологическое исследование представляет собой длящееся изучение материалов прессы, опубликованных в некоторых наиболее популярных печатных изданиях . Целью его является подтверждение гипотезы о том, что средства массовой коммуникации оказывают криминогенное (то есть порождающее преступность) влияние на массовое сознание, причем это влияние является целенаправленным и достаточно интенсивным.

Изучались, в частности, публикации газет: “АиФ”, “Известия”, “Комсомольская правда”, “Московский комсомолец”, “Российская газета”, “Мегаполис-Экспресс”, “Криминальная хроника” и др.

Помимо изучения прессы в исследовании применялся метод анкетного опроса нескольких категорий граждан, что позволило подтвердить гипотезу о негативном социально-психологическом влиянии СМИ на большинство опрошенных. Так, в числе социальных факторов, оказывающих влияние на криминальную ситуацию современной России, более 60% опрошенной нами студенческой молодежи указали на распространение СМИ материалов, пропагандирующих культ жестокости, насилия и сексуальной распущенности. На вопрос о том, какие чувства вызывают у вас и вашего окружения публикации и передачи средств массовой информации, посвященные проблемам преступности, школьники – учащиеся старших классов одной из московских школ, студенты МГУ им. М.В. Ломоносова и их родители дали следующие ответы (см. таблицу 1).

Источники:

http://studopedia.ru/4_124980_vliyanie-sredstv-massovoy-informatsii-pornografiya-i-seksualnoe-nasilie.html
http://www.vospit.ru/main/internet/nasilie_v_sredstvah_massovoy_informacii.htm
http://wiselawyer.ru/poleznoe/16548-propaganda-nasiliya-zhestokosti-sredstvakh-massovoj-informacii-kriminologicheskij